Неточные совпадения
Доктор
остался очень
недоволен Алексеем Александровичем. Он нашел печень значительно увеличенною, питание уменьшенным и действия вод никакого. Он предписал как можно больше движения физического и как можно меньше умственного напряжения и, главное, никаких огорчений, то есть то самое, что было для Алексея Александровича так же невозможно, как не дышать; и уехал, оставив в Алексее Александровиче неприятное сознание того, что что-то в нем нехорошо и что исправить этого нельзя.
То был приятный, благородный,
Короткий вызов, иль картель:
Учтиво, с ясностью холодной
Звал друга Ленский на дуэль.
Онегин с первого движенья,
К послу такого порученья
Оборотясь, без лишних слов
Сказал, что он всегда готов.
Зарецкий встал без объяснений;
Остаться доле не хотел,
Имея дома много дел,
И тотчас вышел; но Евгений
Наедине с своей душой
Был
недоволен сам собой.
— Благодарю! — Грэй сильно сжал руку боцмана, но тот, сделав невероятное усилие, ответил таким пожатием, что капитан уступил. После этого подошли все, сменяя друг друга застенчивой теплотой взгляда и бормоча поздравления. Никто не крикнул, не зашумел — нечто не совсем простое чувствовали матросы в отрывистых словах капитана. Пантен облегченно вздохнул и повеселел — его душевная тяжесть растаяла. Один корабельный плотник
остался чем-то
недоволен: вяло подержав руку Грэя, он мрачно спросил...
Старик
остался в гостиной и долго разговаривал с Приваловым о делах по опеке и его визитах к опекунам. По лицу старика Привалов заметил, что он
недоволен чем-то, но сдерживает себя и не высказывается. Вообще весь разговор носил сдержанный, натянутый характер, хотя Василий Назарыч и старался казаться веселым и приветливым по-прежнему.
— Разошелся… Но ведь ты не знаешь совсем, что за человек мой отец. Теперь он действительно очень
недоволен Приваловым, но это еще ничего не значит. Привалов все-таки
остается Приваловым.
В сумерки мы достигли маленького балагана, сложенного из корья. Я обрадовался этой находке, но Дерсу
остался ею
недоволен. Он обратил мое внимание на то, что вокруг балагана были следы костров. Эти костры и полное отсутствие каких бы то ни было предметов таежного обихода свидетельствовали о том, что балаган этот служит путникам только местом ночевок и, следовательно, до реки Иман было еще не менее перехода.
Теперь произвел тщательный осмотр своей физиономии и
остался крайне
недоволен.
Нюрочка бросилась Парасковье Ивановне на шею и целовала ее со слезами на глазах. Один Ефим Андреич был
недоволен, когда узнал о готовившейся экспедиции. Ему еще не случалось
оставаться одному. А вдруг что-нибудь случится с Парасковьей Ивановной? И все это придумала проклятая Таисья, чтобы ей ни дна ни покрышки… У ней там свои дела с скитскими старцами и старицами, а зачем Парасковью Ивановну с Нюрочкой волокет за собой? Ох, неладно удумала святая душа на костылях!
Как только переехали Лиза с Бертольди, Розанов немедленно отправился навестить их и
остался очень
недоволен их дачею.
Я стараюсь всячески подражать Филиппу, спрашиваю у него, хорошо ли? но обыкновенно кончается тем, что он
остается мною
недоволен: говорит, что та много везет, а та ничего не везет, высовывает локоть из-за моей груди и отнимает у меня вожжи.
— Не знаю, убит, кажется, — неохотно отвечал прапорщик, который, между прочим, был очень
недоволен, что штабс-капитан вернулся и тем лишил его удовольствия сказать, что он один офицер
остался в роте.
Увы! — без волшебного присутствия и помощи Софьи Николавны жених опять попрежнему не понравился будущему тестю, да и письмом
остался он очень
недоволен.
Зотушка тоже пришел посмотреть на жениха и
остался им
недоволен по всем статьям.
Знаток
остался бы
недоволен его горбоносой мордой и длинной шеей с острым, выдающимся кадыком.
Все это не ускользнуло от проницательного взгляда старого рыбака; он
оставался, по-видимому, очень
недоволен наблюдениями своими над сыном.
Вслед за ним поднялся и доктор, получивший, по обыкновению, от Домны Осиповны десять рублей за визит, каковой платой он
остался более чем когда-либо
недоволен.
Он в одном месте своих записок сравнивает себя с человеком, томимым голодом, который «в изнеможении засыпает и видит пред собою роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче… но только проснулся, мечта исчезает,
остается удвоенный голод и отчаяние…» В другом месте Печорин себя спрашивает: «Отчего я не хотел ступить на этот путь, открытый мне судьбою, где меня ожидали тихие радости и спокойствие душевное?» Он сам полагает, — оттого что «душа его сжилась с бурями: и жаждет кипучей деятельности…» Но ведь он вечно
недоволен своей борьбой, и сам же беспрестанно высказывает, что все свои дрянные дебоширства затевает потому только, что ничего лучшего не находит делать.
Он приехал в лагерь по личному приказанию государя, чтобы видеть Николая Фермора, и
остался очень
недоволен, что не нашел больного. Зато он оставил записку, в которой писал, что «сегодня от был экстренно вытребован государем императором, которому благоугодно было передать на его попечение Николая Фермора, и ввиду этого он, д-р Мандт, просит Пв. Ф. Ф-ра, как только он возвратится в лагерь и в какое бы то ни было время, тотчас пожаловать к нему для личных объяснений».
Так, например, один раз при гостях за обедом, будучи
недоволен, что мало
осталось жаркого на блюде, он с досадой отказался от него.
Делаю я это сразу за целый год, но зато аккуратно всякий раз
остаюсь собою всесторонне
недоволен.
«В ожидании отхода поезда обозревал физиогномию начальника станции и
остался ею весьма
недоволен. Объявляю о сем по линии. Неунывающий дачник».
Все в один голос согласились с Манефой, и все славили мудрое ее решение… Василий Борисыч
недоволен остался… И то было ему обидно, что посольство не удалось, и то, что не поверили ему нá слово о крещении в греках.
Немец фон-Саксен
остался несколько
недоволен тем, что владыка, при виде его, не выразил ему лично никаких особенных знаков почтения, и в душе отдал в этом отношении большое преимущество Кунцевичу, который всегда так видимо и почтительно умилялся пред особо поставленным блистательным положением барона.
— Чубалов, Герасим Силыч, — ответила Дарья Сергевна. — В деревне Сосновке он живет. Прежде частенько бывал у Марка Данилыча, и обедывал, и ночевывал, а иной раз и по два и по три дня у него гостил. Да вот уж с год, как ни разу не бывал. Болтал Василий Фадеев, что какие-то у него расчеты были с покойником, и Герасим Силыч
остался им
недоволен. А другое дело, может, все это и вздор. Ведь Фадеев что ни слово, то соврет.
Утром подали поезд. Пришли два железнодорожника со списком. Произошла посадка. Агент выкликал по списку фамилию, вызванный входил в вагон и занимал предназначенное ему место. Кто был
недоволен вагоном или своим местом, мог
остаться ждать следующего поезда, — по этой же записи он имел право попасть туда одним из первых.
Следователем он служил уже давно, еще по наказу и
остался вместе с очень немногими по введении судебной реформы, которой, кстати сказать, был очень
недоволен и вел постоянную войну с прокурорским надзором, окружным судом и судебною палатою, что, впрочем, в виду того, что он был утвержденным следователем, благополучно сходило ему с рук.
Ознакомясь с миссионерскими отчетностями, я
остался всею деятельностью
недоволен более, чем деятельностью моего приходского духовенства: обращений в христианство было чрезвычайно мало, да и то ясно было, что добрая доля этих обращений значилась только на бумаге.
— Без объявления войны вступить в Россию! Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не
останется на моей земле, — сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был
недоволен тем, что Борис услыхал их.
К чему относилось это «не надо» —
осталось неизвестным, но понято было хорошо; жида вывели, но не прогнали, и он сел и продолжал дергаться на своей нутренной резинке; а князь быстро окончил прием и во все это время казался
недоволен и огорчен; и, отпустив просителей, не пошел в свой кабинет, который был прямо против входных дверей приемного зала, а вышел в маленькую боковую зеленую комнату, направо.
Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был
недоволен, одарил своими собственными, т. е. взятыми у других королей жемчугами и бриллиантами императрицу Австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию-Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она — эта Мария-Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже
оставалась другая супруга — казалось не в силах была перенести.